Дорога Королей

Частично этот текст уже есть в блоге - ввиде сна. Частично он родился вчера - неожиданно. Частично у меня. Частично у Хоро. Надеюсь, мы допишем "Дорогу Королей". А пока - начало.

Менестрелями не рождаются. Но и учиться тут бесполезно. Дар менестреля может пробудиться в любом, если Дар этот нужен господину. Но он и умирает вместе с господином. Юный сюзерен Александр знал это. И потому мог лишь бессильно сжимать кулаки и скрежетать зубами. Дар менестреля его отца, великолепного Сандра, уже умер (как умирал без него и сам Сандр. Угасал, как свеча, просто утратив все желания разом). А новый менестрель не спешил проявить себя. И это при том, что война была на пороге, и сюзерену Александру срочно требовалось доказать, что он не мальчишка Сашка, а король! Имеющий право на трон. Имеющий если не Дар, то Право Приказа! А как докажешь такое, если согласно древней традиции воля короля изъявлялась в стихах? Сам Сашка стихи писать не умел совсем (да и не мог уметь. Дар быть Королем и Дар быть Менестрелем ни когда не уживались в одном человеке), а своего Менестреля у него так и не появилось. И счет шел уже на дни. Вот-вот пока молча ухмыляющийся дядя объявит Королем себя! И тогда - все. Смерть. И ему, Сашке, и маме. И любимым книгам. Потому что уж конечно дядя устранит законного наследника. И ни за что не отменит гонения на книгочтеев. А между тем помочь в войне могли только они. Даже в Сашкиных детских книжках упоминался чудо-метал, из которого, при особой ковке, было можно получить такие мечи, что противнику и не снилось! Если бы только ученые люди откликнулись, если бы вернулись в столицу, перестав бояться костров! Эх! Но послать им призыв было можно только с Менестрелем. А менестреля, как известно, не было. И юный король кусал по ночам подушку, чтобы не зареветь..

..А в каморке у кухни кусал подушку маленький Хорька. Младший из поварят. Тощее, вечно измазанное вареньем (и потому частенько отшлепанное), но всё равно всегда голодное создание. «И куда в тебя столько лезет?! Хоть бы в рост шло!» - изумлялась повариха тётя Настя, отвешивая очередной шлепок по костлявому заду. Впрочем, не сильный. Хорька был маленький. А одному маленькому среди многих больших живется не шибко плохо. Добрая повариха скорей боялась, что малец будет маяться животом, если переест сладкого. Она в тихомолку жалела сироту. Хоть и не законное дитё, а всё ж живая душа!

Но услыхав как-то, как мальчишка, перебирая крупу, бормочет: «Книгочтеев не тронут во веки веков! Так король приказал, его воля свята.» тётя Настя охнула, за руку утащила ни чего не понимающего Хорьку (он визжал, упирался и даже кусался. Хорька ведь было не имя, а прозвище. Мелкий, а злой) к себе в комнату. И там впервые выпорола по-настоящему. Хоть и сама едва не пустила слезу от его криков. А потом строго-настрого запретила ему, ревущему от обиды и боли «рифмовать». И даже тайком отвела к двери в комнату великолепного Сандро, показать в щелку, как умирают лишенные дара Менестрели.. А потом прижала перепуганного Хорьку к себе. Успокоила. Отвела на кухню и дала целую банку варенья..

Добрая женщина считала, что Дар - это как хворь. Перетерпеть, не дать воли - так и отболит. А волю давать было нельзя. О том, что дни короля Александра были сочтены, в стенах дворца знали все. Многие жалели храброго и умного мальчика. Но что поделать? Война на носу. Стране нужен взрослый правитель. Это же очевидно! А традиции и их красота - они для мирного времени. Так бы и закончилась эта сказка, не успев начаться, если бы не странный случай.

Впрочем, не странный даже. А прямо скажем - страшный. Карета юного короля неслась во весь опор. Сашка правил сам. Чего ему было бояться? В близи замка, на опоясывавшей холм дороге, кареты появлялись редко. И уж конечно он всегда знал о них очень, очень заранее. На то есть дозорные. А о том, что может там появиться обычный пеший человек он и вовсе не подумал. Но человек появился. Появилась. Девочка в одежде селянки. Тонкая и серьезная. Старше Хорьки, но младше Александра. Стояла и смотрела на несущуюся из-за поворота карету огромными глазами. Ей бы отскочить, глупой! А она замерла. Александр натягивал поводья, но кони несли. Они были разгорячены скачкой не меньше, чем их маленький хозяин. Они были своевольны, и не привыкли ни к Сашкиной руке, ни к резким остановкам. И вот, когда до девочки (и ворот) оставалось всего ничего, воздух дрогнул от мальчишечьего резкого крика: «Да остановитесь вы!!!!! Стояяяя-аааать!!!» Замерли кони. замерли люди. замерли кружащиеся в воздухе семена одуванчиков. Сам воздух, кажется, замер. И девочка. Она так и стояла у самых морд шумно дышащих лошадей. Сила дара Приказа на миг подмяла под себя всех, кто волей Судьбы оказался у ворот. И дядю Александра. И маленького Хорьку. И тетю Настю. И придворного звездочета, что ждал тут эту самую девочку, надеясь справадить ее поскорей и без шума.

Сашка ощущал внутри струнное дрожание. Но не от страха. Это пел в нем Дар Приказа. Юный Король уже понял, как покорен сейчас ему каждый тут. И сам воздух, и люди.

Но тьфу ему на эту покорность! Спрыгнув с козел, он кинулся к незнакомке. Схватил за тонкие запястья, желая убедиться, что она жива, цела:

- Кто ты?! - прозвенел вопрос. Все еще на вибрирующей в нем Силе Приказа. И потому ответили на него двое.

- Дейка. - это шепнули губы девочки. Слабо от пережитого страха.

- Ваша сестра, король. Двойняшка Хроноса. - это были слова Звездочета. Он тут же зажал рот рукой, но слова уже вылетели, и было поздно. «Дар Приказа! У Короля есть Дар Приказа!» крался, шелестел вокруг шепот. Просачивался из Дворца, чтобы начать путешествие от человека к человеку.

Но Сашка не замечал. Он смотрел в чуть удлиненные, как у лесных эльфидов, очень прозрачные серо-зеленые глаза Дейки. Краем глаза замечая россыпь веснушек и пушистый локон, которым играл ветер. Ведь голова девочки была не покрыта - она еще не вышла из возраста детства, и это не осуждалось Хранителями Веры («попами» их шепотом звали иногда селяне, наивно полагая, что это обидное слово - попугаи Создателя. Те, кто повторяет его слова, не думая. На самом деле, на мертвом языке, это слово и значило - служитель веры).

Сашка поймал локон, и передернулся, представив Дейку в жарком платке. Обмякая от теплой волны, Сашка успел шепнуть так, чтобы слышала лишь она: «Не смей расти, слышишь? Никогда не вырастай! Ну.. пока я не разрешу.» Он не знал, почему сказал так. Лишь был уверен - это очень-очень надо. И она серьезно кивнула, принимая его слова. Словно ждала их.

«У него есть Дар Приказа. Но нет Менестреля!» - Сашка этих слов дяди своего, герцога Анкера, не слышал, занятый своей новой сестрой. Зато слышал Хорька. Он еще ни чего не успел решить, а ноги сами несли его к скрытой в толще каменной кладки лесенке, что вела на зубчатой гребень стены. Стертые ступеньки под ногами. И рванувший волосы ветер. Тут было не так и высоко, но раньше он, маленький, не отваживался сюда лазить. А сейчас вот. Пальцы судорожно сжимали камень. Он видел под собой двор у ворот, карету, Короля и девочку. И все внутри замирало, но это был не страх. Он хотел к ним. Очень, отчаянно! Впервые после того, как умерла мама, он так сильно захотел к людям. Слова прозвучали так тихо, что их ни кто и не заметил. Но он откашлялся. И крикнул - со звоном прорвавшегося отчаянья и надежды. Со страхом и осознанием решения. Он стал Менестрелем. И кричал об этом миру:

Книгочтеев не тронут во веки веков!

Так король приказал, его воля свята.

Ему ковки секреты нужны для полков,

С силой древних легенд, ведь война так близка.

Возвращайтесь скорей из пещер и лесов,

Уж кострам не пылать, по домам, по домам!

Не виновен наследник в ошибках отцов,

Скоро грянет война. Не до счетов всем нам!

Ваши знанья нужны, позабыт бред попов,

И ни кто уж не бросит косой взгляд во след.

Но касаемо магов и ведьм, колдунов,

Наша вера тверда! Им прощения нет!

Ну, не очень это были и умелые стихи. Ведь Хорьке было всего девять лет. Тут Дар, не Дар - вершин поэзии не достигнешь. Но все замерли во второй раз за не полные три минуты. Оглянулись на малыша. Только Дейка тихо вздрогнула. Сашка заметил это, и, чтобы отвлечь его, она быстро проговорила:

- Смотрика, а вы похожи!

- И ты.. - осмелился шепнуть переведший дыхание Хорька.

Они были не похожи. Они были одинаковы. Все трое. Девочка, малыш, и мальчишка-подросток. Их совершенно идентичные черты лица заставляли всех вспомнить профиль, отчеканенный на монетах. И тетя Настя теперь не понимала - как не заметила этого прежде. Может потому, что Хорькина мордочка всегда была перемазана сладким, а сейчас он в кои-то веки умылся?

А дальше все было просто - Дейка и Король сказали почти хором: «Иди к нам!» И счастливый Хорька прыгнул вниз, не раздумывая. Хорошо, что Сашка предвидел это, и поймал его на руки. Люди расступались перед Владеющим даром приказа и Несущим слово. Но ни кто еще не знал, что рядом с ними идёт, тихо ступая по камням босыми ногами, Познавшая магию. Звёзды сложились так, а не иначе. Близняшки Хроноса сошлись в одном месте. И что эта сила навсегда сломает казавшиеся незыблемыми традиции Города - о том пока знал лишь Звездочет.

И только тогда, когда все трое сделали первые шаги, на неприметном камне около дороги зашевелилась такая же неприметная фигура. Она стояла там не один день. Но - странное дело - внимания привлекала не больше, чем старая, ни кому не нужная статуя. Просто не замечалась. Иссушенный солнцем старичок в серой, покрытой пылью накидке - в тон пыли на дороге Королей. Он просто спрыгнул с камня. Спрыгнул впервые со дня слова Приказа старого Короля. Почему? Кто мог это знать, кроме Сашкиного отца? Но мертвые молчаливы. Может, секрет могли выдать и глаза старика. Но все, что они могли сказать, было скрыто в тени капюшона его накидки, надвинутого слишком уж низко. Так низко, что светло-серые, живые глаза казались почти черными. И почти не видна была частая сеть морщин. Если только у плотно сжатых губ. Кто заметил этого старичка? Кто приметил недовольное подергивание худых плеч при упоминании Хроноса? Минутная гримаса. И губы улыбнулись. Он был вполне доволен жизнью. Доволен тем, что наконец-то смог слезть с камня. Доволен тем, что теперь мог войти в город. И, в какой-то степени, он был благодарен тем троим, встретившимся на той дороге...

Шаги прочь от Замка - по Дороге Королей. К Городу. Он-то знал, что раньше эту Дорогу звали иначе. Раньше? Всего лишь на ином Круге времени. Город вращался в водовороте меняющихся традиций, и сам не знал того. И каждый Король жизнью платил за свой выбор. И каждый выбор был не верным. И наступал новый Круг. И новые традиции казались вечными, хотя их не было только вчера. Правду же знали только книгочтеи. Ведь бумагу сложно обмануть. И правда эта была очень не нужна Хранителям Веры. А значит - дни Короля Александра были не просто сочтены. Шел последний из них. Ведь с тех пор, как Хорька выкрикнул родившиеся в нем строчки, их узнали все менестрели всех рыцарей, баронов и герцогов. И выкрикивали уже на всех перекрестках. К вечеру первые книгочтеи придут в город. И встретить их должен уже новый Король. С совсем иным, выгодным Хранителям, Приказом.

.Последняя Дорога. Вот как ее звали когда-то. Она стала Дорогой Королей с тех пор, как нарушил существующие традиции один из них. Тогда же Город, не уязвимый прежде, потерял магическую защиту. А с ней - и свое имя. Стал просто Городом. Как это было? То помнили книги. Точнее - одна книга. Написанная Магом Короля. Глера. Это имя не стало даже проклятым. Просто исчезло. Ни кто не помнил сейчас, что есть такие имя. Все девочки, все женщины, носившие его, после Ритуала Хранителей Веры, проснулись Аннами, Маринами, Марианнами. Неслыханные тут раньше имена, вдруг ставшие обычными. Все. Кроме одной. Бывший Маг Короля, ныне изгнанница, Глера писала свою книгу. Она не могла иначе - ведь она отвечала за ВСЕ. Все-все, что происходило сейчас с Городом и Сашкой. Но как она могла иначе?

На воду упали капли. Глера, сердясь на себя, резко вытерла глаза рукавом.. по изображению, и без того похожему на черно-белый рисунок, пошла рябь.

- Мы спасем ее. - она не оборачиваясь чуяла вопросительный взгляд из темноты комнаты. - Впервые сорвем Церемонию. Король не знает того, что знает его маг.

Вообще-то это была язвительная поговорка, означающая всего лишь, что первым лицом в стране является вовсе не его величество. Но сей раз за ней скрывалось иное. Действительно тайна, что передавалась из поколение в поколение. Наверно, дыхание этой тайны ощутилось в голосе? Очень может быть.. Она обещала не то что невозможное - не мыслимое! Но, судя по судорожному вздоху, ей поверили.

Дейка прощалась. Это, оказывается, очень тяжело - прощаться. Особенно если за короткий путь к Последней Дороге, вдоль которой традиционно ставят столбы для распятий, надо успеть проститься и с солнцем, чьи лучи теплыми пятнами ложатся на щеки. С ветром, что треплет непослушные пряди волос и пахнет дымом и еще чем-то, что бывает только весной. Сладким настолько, что сжимается сердце. С теплом этих вот, покачивающих тебя рук. С другими руками.. которые так недавно стискивали твои плечи, оставляя кровавые синяки. В тщетной попытке - не отдать Зову. И которые никогда уже не ощутишь.

Король старался не причинить Дейке новой боли. Шагал ровно, чуть покачивая. ровно настолько, чтобы плыл, туманясь, мир. Одна рука под коленями, другая - под тонкими плечами. Весу в ней, словно в охапке дров. Но руки занемели, словно на век разучились разгибаться. Он чувствовал ее всегда. Они были - слиты. Двойняшки Хроноса, редчайшее явление мира. И сейчас, повинуясь ее желанию растянуть каждый оставшийся миг, он непроизвольно замедлял шаги. Оттягивал неизбежное. Ахиллес никогда не догонит черепаху, ведь пока он пробежит хотя бы несколько шагов его цель тоже отдвинется. Так говорят мудрецы, и плевать им на очевидное. И сейчас Александр, король Шааорты, страны магов, завидовал этому гипотетическому Ахиллесу. Уж он бы смог - не догнать. Но его цель не убегала. И потому расстояние сокращалось. Он замечал это рывками, когда отрывал взгляд от Дейкиного лица. Старался не думать, весь погруженный в ритм колыбельной. Кричащий - без крика. Поющий - без звука. Понимающий, что за этот вот последний путь, за это прощание, им обоим придется платить. Потом, когда тело, привязано к столбу с перекладиной, вздернут вверх. И придет очередь Палача. и нужно будет вбить гвозди в эти безвольные руки. И следить, чтобы девочка не умерла. Сутки. Долгие, долгие 24 часа. Но пока путь не кончился. И королю казалось - он не закончится никогда. Ахиллес не догонит черепаху. А он не дойдет до Последней дороги.

Дейка тоже всем телом, каждым натянутым нервом, каждой ноющей от тупой боли жилкой ощущала их общее не желание - дойти. Именно не-желание завершения пути.. потому что хотеть, что бы путь оборвался или что-то случилось было глупо. Церемония всегда завершалась. Ее охраняли мощные защитные заклинания. И, что важнее, уверенность всех, что ТАК И НАДО. Все знали - пока Последняя Дорога получает свои жертвы, город Шааорта будет жить. Не просто жить, а жить счастливо. Не нападут враги, не приключится мор или недород, не принесут чуму крысы или зловещие стаи черных ворон. В каждом доме будет счастье. Удача - каждому. И платой за все это всего-то 3 жизни раз в три года. Разве ж это много? Тем более, принято было считать, что попавшие на столбы виноваты сами. Они чем-то прогневили Последнюю дорогу. А разве ж это можно?

• Нужены фото!Нужен стимул!. Комментарии : LiveInternet - Российский ...